Священник Стефан Домусчи продолжает размышлять над темой многодетности, основываясь на Священном Писании, Предании, Социальной Концепции РПЦ и своем личном опыте.
Читаю последнее время ЖЖ и не знаю, куда бежать от своей бедности. От бедности опыта в первую очередь.
О чем только люди не пишут! То про проблемы воцерковления, то про духовников всяких младостарчествующих, то как постами и службами поначалу надрывались и все здоровье попортили. Причем, и пишут, и читают все это зачастую люди, когда-то к вере пришедшие, т.е. имеющие опыт пути, набитых шишек и чудесных открытий. Кто-то через митрополита Антония Сурожского, кто-то через Игнатия Брянчанинова, но так или иначе, в Церковь они пришли, и у них есть опыт иной жизни. Духовник… Духовники… А я на вопрос при поступлении в Духовную Академию «Есть ли у тебя духовник?» ответил, что при необходимости все вопросы решаю с отцом. И не было ни ужасов, ни радостей воцерковления. Я не надрывался постами, не рыдал от самоуничижения, читая «николи же сотвори благое пред Тобою»… Картина мира не переворачивалась с ног на голову… Все как-то естественно и с детства…
И вот я сижу и думаю: что я вообще в жизни видел? Крики «попенок» в спину и споры до хрипоты с неверующими одноклассниками — это бывало, но ведь это какой-то совсем особенный опыт, который сегодняшних православных, с их сложностями воцерковления мало интересует. Сознательная вера просыпалась настолько постепенно, что сказать о каком-то особом времени пробуждения просто невозможно. За 10 лет священства я, конечно, много с кем пообщался, много чего почитал, чтобы понимать, о чем пишут другие, но своего опыта воцерковления уже не получить. Это и плохо и хорошо, смотря как оценивать.
И вот сижу я почитываю разное и удивляюсь: «Ах поди ж ты, и такое бывает!?» Но недавно я удивился не тому, чему привык удивляться. Вещь, которую я воспринял как самоочевидную, всколыхнула православную общественность, все вдруг начали спорить и выяснять, как же на самом деле-то? Это я про шумиху вокруг статей отца Павел Великанов, конечно же. И если по вопросу сложностей воцерковления у меня мало опыта, и я редко спорю, то в этом вопросе, он как раз есть, причем не книжный, и не надуманный, не лубочный.
Священническая традиция
Мой прадед прослужил более 60 лет, у него было 6 детей, дед прослужил 55 и у него было 8, а у отца, прослужившего 30 лет, нас трое. Многие знают, что трое недавно стало и у меня. Есть родственники у которых много, есть и те, у кого один… И вот среди всего этого многообразия, ни разу, ни в одной из этих семей, не говорилось, сколько кому надо родить, и тем более количество детей не выдавалось за меру или признак православности. Супруги — взрослые люди, сознательные христиане, они сами решали какое количество детей они потянут, смогут прокормить и воспитать. Конечно, многодетные семьи прадеда и деда всегда воспринимались как замечательный идеал, но и в них не было какой-то идеологии многодетности, все понимали, что у каждого свои силы, как физические, так и психологические… да и обстоятельства могут складываться по-разному. Можешь быть многодетным — будь многодетным, не можешь — не будь. Это то, что я знаю из опыта.
Вы можете посмотреть на десятки, если не сотни священнических семей, которые имеют одного-двух-трех… И то, что разумный подход к количеству детей, принимающий во внимание здоровье супругов, их психологические силы и т.д. — это нормальная и именно традиционная практика очевидно еще из того, что об этом же нам говорит социальная концепция русской Церкви. Нравится это кому-то или нет, но это так. Черным по белому.
Но это о традиции. Мы, как христиане должны традицию проверять богословием и Преданием. Что же нам скажет Предание?
Многодетность и Предание Церкви
— Многодетный брак — это норма всех традиционных патриархальных обществ. Здесь нет ничего, ни специфически ветхозаветного, ни христианского. Заповедь плодиться и размножаться была дана человечеству еще до грехопадения, до того, как Еве было сказано, что рожать теперь она будет в муках. Уже в жизни ветхозаветного Израиля многодетность и вообще чадородие воспринималось как особенно важное не столько в свете райской заповеди, сколько в свете ожидаемого рождения Мессии.
— В Новом Завете деторождение перестало быть основной целью брака. Оно замечательный плод супружества, но основная цель — любовь по образу Христа и Церкви. «Двое во едину плоть» — это именно о супругах, а не о детях и их количестве. Поэтому, очевидно, что, говоря о чадородии, апостол имеет ввиду не многочадие, а собственно деторождение. Свт. Иоанн Златоуст, прямо писал, что чадородие вторично в браке. Да и что говорить о традиции, если апостол Павел советует быть «как он» — безбрачным. Каким чадородием спаслась, например, Мария Магдалина
— Совершенно очевидно, что никакого богословия многодетности в Предании нет. Неслучайно защитники многодетности в основном ссылаются на социологию, на традиции предков и почти ничего не говорят о богословии. Есть богословие брака, частью которого является чадородие, но здесь ничего не говорится о количестве. Если уж говорить о норме семейной жизни, то нормальность семьи должна оцениваться по климату, который в ней существует, по взаимоотношениям между родителями, по отношениям родителей и детей. Это так, потому что любовь — то, что зависит от самих людей… Оценивать же нормальность семьи по критериям, которые от людей не зависят, это очень и очень жестоко, если не сказать хуже. Это все равно, что сказать: нормальный человек — белый, или нормальный человек — худой. Кроме того, говорить так, это отрицать трагедии многих и многих людей, которые не имеют детей не по своей воле… Нормальная семья — та, в которой достигаются цели брака, взаимное спасение в любви и верности.
— Важно помнить, что Церковь позволяет разводиться при неспособности к супружеским отношениям (наступившей до брака или в результате самокалечения), но не позволяет этого при бесплодии. Потому что новозаветные цели достигаются вне зависимости от количества и вообще наличия детей. Другое дело, что в истории часто ставили знак равенства между неспособностью чадородию и к супружеству, особенно, если речь шла о царских семьях. В таком случае реальной причиной было бесплодие, но маскировали это все равно под «желание жены уйти в монастырь». Все это еще раз показывает, что супружеские отношения и деторождение даже канонически — разные вещи. Иными словами, дети замечательны и многодетность прекрасна, но она не является критерием веры и нравственности.
Планирование семьи и Предание Церкви
— Теперь к главному вопросу, о котором собственно идет спор. Имеют ли нравственное право отец и мать как-то контролировать количество детей или они должны жить с мыслью «сколько Бог пошлет, столько пусть и будет»? Я уверен, что этот вопрос сродни любому рассуждению о свободе и ответственности человека и о том, как они соотносятся с волей Божьей. Иными словами, я совершенно не вижу разницы между мужем, который говорит обессилевшей и болеющей жене «ты же Христианка, ты что, Богу не доверяешь?» и человеком, который говорит больному: «Зачем тебе операция, ты что, Богу не доверяешь?». Для большинства православных очевидно, что человек вправе, заботясь о здоровье и надеясь на Бога, не ждать, что болезнь уйдет сама собой. Для меня настолько же очевидно, что надеясь на Бога, человек, как существо сознательное и свободное, может, рассудив по совести, так же разумно подходить к планированию семьи. По совести — значит не из прихоти, а исходя из своего состояния и/или состояния супруги. Тем, кто возмущается планированием семьи, честнее было бы перестать обращаться к врачам, ведь если будет на то воля Божья, выздоровеешь, а не будет, так ничего не попишешь.
— В деторождении есть не только естественная составляющая, связанная с функциями организма, но также и составляющая творческая. Например, прп. Анастасий Синаит пишет, что «человек творит и рождает, по благодати Божией, [другого] человека». Он не написал просто «человек рождает другого человека», но написал «рождает и творит». Можно думать, что это так, потому что он видел разницу между естественными процессами, в которых воля не участвует; процесcами, которые зависят только от воли; и процесcами, которые зависят от воли, но совершаются через естество. Это важно, потому что рождение оказывается сознательным и свободным актом, совершающимся в человеке и по воле и по естеству.
— Некоторые священники и миряне стали писать о грехе «предохранения». Более того, они пишут, что в супруги, прибегающие к помощи неабортивной контрацепции, должны нести покаянную дисциплину и не должны причащаться. Но ведь в социальной концепции, принятой Архиерейским Собором в 2000 году, прописано, что неабортивная контрацепция является допустимой в случае, если отказ от дальнейшего рождения детей никак не связан с эгоизмом и желанием пожить бездетно в свое удовольствие.
Получается, что Архиерейский собор признал, что иногда можно грешить? Конечно, нет.
Для наглядности стоит разделить ситуацию на два возможных греха:
а) один связан с тем, что предохранение как грех предотвращает деторождение. Грех здесь видят в том, что это противодействие воле Божьей. Однако, как я уже писал прежде, и как об этом прямо говорят Основы соц. концепции, это может быть грехом только в случае эгоистического отказа от детей. И т.д.
б) второй связан с тем, что предохранение как грех приравнивают к маструбации. Однако, дело в том, что грех часто зависит не от самого действия а от того, что у человека при этом в голове. Сексуальные отношения в блудном сожительстве и в браке отличаются не по форме, а по тому, что у людей в головах.
Сексуальные отношения в блудном сожительстве и в браке отличаются не по форме, а по тому, что у людей в головах.
При этом стоит вспомнить, что одно и то же ночное осквернение считается свв. отцами греховным в случае если человек принимал блудные помыслы, и не считается греховным, если совесть человека чиста. В последнем случае оно считается простым проявлением работы организма. Т.е. сам факт истечения семени не является греховным и становится или не становится таковым только из-за присутствия или отсутствия нечистых помыслов. Учитывая же, что супружеское «ложе непорочно», в происходящем нет того греха, с которым его сравнивают.
Однако, кроме Священного Предания, есть еще практика нравственной жизни. О которой тоже следует сказать, чтобы люди видели могли трезво посмотреть на свою свободу и ответственность перед Богом. Чтобы не лукавили, но и не брали на себя лишнего.
Я могу, я все могу — так ли это?
Кто-то может подумать, что обращаясь к этой теме, я оправдываю чью-то лень, призываю людей расслабиться и жить в свое удовольствие. В то время как супругам следовало бы спрашивать себя «а можем ли мы еще?» и если есть чувство, что «можем» — ничего не бояться и рожать.
Вообще, очень важно понять, что в жизни, как религиозной, так и обычной, ориентироваться на чувство «я могу больше» очень опасно. Проблема в том, что совесть греховного человека не идеальна, она может ошибаться как в одну, так и в другую сторону. В первом случае расслабления она называется лукавой, в противоположном — мнительной. Оба случая описаны в литературе, хотя первому всегда уделяют больше внимания.
Проблема в том, что совесть греховного человека не идеальна, она может ошибаться как в одну, так и в другую сторону. В первом случае расслабления она называется лукавой, в противоположном — мнительной.
Представим себе во что превратится жизнь человека, который в религиозной жизни начнет ориентироваться на принцип «я могу больше». Например, он может спросить себя: могу ли я чаще ходить на службы? Могу ли я перед работой забегать в соседний монастырь на раннюю? Могу ли я к обычному правилу добавить акафист? а два? Могу ли я строже поститься? Не трудно догадаться, что с формальной точки зрения ответ почти всегда будет «да». Прибавляем 4 часа на службу вечером и утром и убавляем от домашних забот вечером и от сна утром. То же самое с молитвой. Можно в пост начать есть только хлеб и сырые овощи и т.д. Что из всего этого получится — другой вопрос. Однако, промолившись неделю в усиленном режиме и, подумывая вернуться к обычному правилу, человек с мнительной совестью сразу же почувствует укол «но ведь ты же можешь больше». Если он пойдет у нее на поводу, она продолжит: «Слабак, нежишься в постели по утрам, вместо того, чтобы помолиться? Тешишь плоть послаблениями… и т.д.». Подобные вещи могут вогнать в ужасное уныние, если не в депрессию.
Все это в полной мере может проявиться и в супружестве, в рассуждениях о количестве детей. Рассуждения «мы же можем еще», как замечательно показал о. Павел еще в первом интервью, можно абсолютизировать и нарожать погодков человек 15, Можно спросить жену: «Как же тебе совесть позволяет жить праздно!?» Тут еще стоит вспомнить, что беременная — это «непраздная» и обвинить всех замужних, кто физиологически может быть беременной, но не беременеет в «праздности».
Однако, мой организм вообще много что может. Вопрос только в целесообразности и цене. В том, для чего я это делаю, какой ценой и какими будут плоды. И вот здесь-то как раз и кроется самая большая сложность. Люди, которые физиологически могут рожать, но не рожают, если они верующие и совестливые, не делают этого не потому что потакают лени… Просто они, во-первых, могут понимать, что их организм не молодеет, не лишается проблем и каждый ребенок дается труднее и труднее… во-вторых, каждому из детей они хотят уделить должное внимание, любовь и заботу…
Но как определить? Где критерии?
Критерии принятия решения
Критериев три.
1. Собственное рассуждение. Да да, именно собственное рассуждение по совести. Никто тебя лучше нее не знает и за тебя не сможет честно определить твои силы и возможности. Только помни, что в Новом Завете важно не количество, а качество.
2. Совет авторитетного человека. Автор книги Притч говорит, что спасение во многом совете. Если тебе не достаточно свидетельства совести, спроси совета. Причем не только духовника, но и врача, родителей и т.д. Может быть ты переоцениваешь свои силы и стоит прислушаться к врачу? Может быть ты думаешь, что сможешь уделять внимание пятерым, но окружающие видят, что и те двое что есть, запущены? Совет со стороны, очень важен.
3. Общепринятая норма. Зная, что совесть немощна, а за советом не набегаешься, церковь многие вещи сделала общепринятыми, чтобы было проще. Ты переживаешь за меру молитвы? На тебе молитвослов и успокойся. Хочешь больше, молись больше, но знай, что норма, которая одобрена Церковью, есть. Тебе тяжело и ты хочешь меньше? Посоветуйся с собой и со священником и делай меньше. Молитвослов — это именно средняя норма. С детьми все сложнее и проще одновременно, т.к. НЕТ некоторой общепринятой и общеобязательной нормы. НЕТ и быть не может. Есть практика, которая показывает, что обычно — это 2-3-4 ребенка, но говорить что это обязательно, нельзя.
Многодетность — это прекрасно. Но при чем тут православие?
Поверьте, я ни в коей мере не нападаю на многодетность. Я очень ценю материнство и почитаю материнский труд, как один из важнейших. Опыт жизни в многодетной семье прекрасен и наши многолюдные и многодетные встречи дают незабываемый опыт радости общения. Это все я понимаю и принимаю. Только не пойму при чем здесь православие?
Источник. Предание.ру