Эту статью я прочитал в 2014 году и она стала для меня во многом переломной. Уже дальше были Письма из деревни Энгельгардта (ну и художественная Деревня Бунина). Разрыв между православной сказкой о благочестивых предках и реальностью оказался разительным. Оказалось, что это вовсе не какие-то звери красные. Нет, это народное. Со всех сторон. Народ вынужденный веками выживать и воевать. Чего стоит Гоголевское описание казачьих зверств над поляками в Тарасе Бульбе.
И примерно тогда же пришло понимание, что наша история еще не написана. Нет идеала, к которому нужно стремится. Наоборот, нужно писать с чистого листа стараясь учится всех понемногу. Нет никакой идеальной патрархальной русской семьи. И я вовсе не хотел бы жить среди такого народа.
И да, вовсе не только российская история грязная. По масштабу зверств нам видимо далеко до британских джентельменов. Одни опиумные войны чего стоят… Хотя может и не стоит такие вещи сравнивать.
Сама статья Горького ниже. Она длинная и местами 18+ из-за описаний тех зверств, которые творили на русской земле. Вынесу лишь размышления автора о религиозности крестьян. Это не истина в последней инстанции, но важное для меня мнение. И в чем-то он очень близок к дневниковым размышлениями свт. Николая Японского… Но, разумеется, в любое время жили и живут очень разные люди…
Существует мнение, что русский крестьянин как-то особенно глубоко религиозен. Я никогда не чувствовал этого, хотя, кажется, достаточно внимательно наблюдал духовную жизнь народа. Я думаю, что человек безграмотный и не привыкший мыслить не может быть истинным теистом или атеистом и что путь к твердой, глубокой вере лежит через пустыню неверия.
Беседуя с верующими крестьянами, присматриваясь к жизни различных сект, я видел прежде всего органическое, слепое недоверие к поискам мысли, к ее работе, наблюдал умонастроение, которое следует назвать скептицизмом невежества. …
Мне кажется, что революция вполне определенно доказала ошибочность убеждения в глубокой религиозности крестьянства в России. Я не считаю значительными факты устройства в сельских церквах театров и клубов, хотя это делалось — иногда — не потому, что не было помещения, более удобного для театра, а — с явной целью демонстрировать свободомыслие. Наблюдалось и более грубое кощунственное отношение ко храму, — его можно объяснить враждой к «попам», желанием оскорбить священника, а порою дерзким и наивным любопытством юности: что со мною будет, если я оскорблю вот это, всеми чтимое?
Несравненно значительнее такие факты: разрушение глубоко чтимых народом монастырей — древней Киево-Печерской лавры и сыгравшего огромную историческую и религиозную роль Троице-Сергиевского монастыря — не вызвало в крестьянстве ни протестов, ни волнения, — чего уверенно ждали некоторые политики. Как будто эти центры религиозной жизни вдруг утратили свою магическую силу, привлекавшую верующих со всех концов обширной русской земли. А ведь сотни тысяч пудов хлеба, спрятанного от голодной Москвы и Петербурга, деревня защищала с оружием в руках, не щадя своей жизни.
Когда провинциальные советы вскрывали «нетленные», высоко чтимые народом мощи, — народ отнесся и к этим актам совершенно равнодушно, с молчаливым, тупым любопытством. Вскрытие мощей производилось крайне бестактно и часто в очень грубых формах — с активным участием инородцев, иноверцев, с грубым издевательством над чувствами верующих в святость и чудотворную силу мощей. Но — и это не возбудило протестов со стороны людей, которые еще вчера преклонялись перед гробницами «чудотворцев». Я опросил не один десяток очевидцев и участников разоблачения церковного обмана: что чувствовали они, когда перед глазами вместо нетленного и благоухающего тела являлась грубо сделанная кукла или открывались полуистлевшие кости? Одни говорили, что совершилось чудо: святые тела, зная о поругании, затеянном неверами, покинули гробницы свои и скрылись. Другие утверждали, что обман был устроен монахами лишь тогда, когда им стало известно о намерении властей уничтожить мощи: «Они вынули настоящие нетленные мощи и заменили их чучелами».
Так говорят почти одни только представители старой, безграмотной деревни. Более молодые и грамотные крестьяне признают, конечно, что обман был, и говорят:
— Это хорошо сделано, — одним обманом меньше.
Но затем у них являются такие мысли, — я воспроизвожу их буквально, как они записаны мною.
— Теперь, когда монастырские фокусы открыты, — докторов надо пощупать и разных ученых — их дела открыть народу.
Нужно было долго убеждать моего собеседника, чтобы он объяснил смысл своих слов. Несколько смущаясь, он сказал:
— Конечно, вы не верите в это… А говорят, что теперь можно отравить ветер ядом и — конец всему живущему, и человеку, и скоту. Теперь — все озлобились, жалости ни в ком нет…
Читать далее «О русском крестьянстве — Максим Горький»
1. От личности реформатора во многом зависит выбор пути, формы и методы осуществления реформ. В тех же случаях, когда речь идет о мирном выходе из диктаторской системы роль реформатора возрастает. Как свидетельствует опыт Испании и Польши, от него зависит обеспечение столь необходимых для успеха реформ лояльности силовых структур и стабильности власти.